ДГТФ – это гагрская база отдыха. А еще это лакмусовая бумажка, своеобразный тест на состоятельность новой власти.
Попытка продажи гагрской базы отдыха стала самой скандальной приватизационной историей в Абхазии. Дом отдыха с многочисленными постройками, расположенный на шести гектарах прибрежной земли в приграничном с Россией районе Абхазии, прошлое руководство страны пыталось продать за 20 миллионов рублей российскому предпринимателю Саввиди. Цена, запрашиваемая за объект, вызвала сомнения в «чистоте сделки» не только у оппозиционно настроенных депутатов, но и у общественности, и стала одной из причин возрастающего недовольства властью. Однако 19 депутатов во главе с фактическим директором ДГТФ депутатом Вагаршаком Косяном, лоббировавшим продажу объекта, проголосовали за то, чтобы правительство выставило объект на продажу фактически за копейки.
С тех пор в Абхазии произошло много событий: власть сменилась и в руководстве страны оказались как раз те самые депутаты, которые были против решения о приватизации вообще и данного объекта в частности. Однако решение парламента о продаже осталось в силе, и 20 дней назад комитет по приватизации выставил ДГТФ на продажу – за 23 миллиона рублей (видимо, с учетом кризиса).
Между тем возникает вопрос о целесообразности продажи объектов государственной собственности, деньги за которую поступают в Фонд приватизации при президенте Абхазии. С 2005 года из фонда начали выдавать кредиты, которые по изначальному замыслу должны были пойти на поддержку и создание малого и среднего бизнеса, под 8, 9, 12% годовых. Возможно, если бы эта в общем-то не самая плохая идея заработала, то приватизация объектов не вызывала столь негативное отношение в обществе.
Но случилось то, что случилось: средства фонда, которые выдавались по прямым указаниям президентов, пошли большей частью на поддержание узкого круга лиц, приближенных к власти, и так и не были возвращены. Средства выдавались зачастую без залоговых обязательств, и, видимо, кредитополучатели и не планировали их возвращать – ни самостоятельно, ни по решению судов.
Любопытно, что в списке кредитополучателей есть и лица, покупавшие объекты госсобственности. Трудно сказать, получали ли они ссуду в Фонде приватизации на покупку объекта и потом вносили деньги в этот же фонд, или схема работала как-то по-другому. Но очевидно, что ссуды получены, объекты куплены, кредиты не возвращены.
Когда в очередной раз возникает вопрос о продаже объекта госсобственности, я иду к главе комитета по приватизации страны Константину Кация с просьбой рассказать об итогах конкурса по приватизации. Иду с полной уверенностью, что никакого конкурса на самом деле не будет и единственным претендентом на покупку будет все тот же Саввиди, представляющий «Донтабак», и подставное лицо, которое позволит объявить конкурс состоявшимся. Однако за день до окончания приема заявок ни одной заявки на конкурс не поступило.
«Официальную заявку не оформило ни одно физическое или юридическое лицо», – говорит Кация, по мнению которого такая неактивность вызвана тем, что у объекта есть теневой собственник и государство не может гарантировать ни одному покупателю, что у него не возникнет проблем с ним. «Люди выясняют, кто там, что там, кто там реально находится, и их интерес к объекту пропадает», – говорит Кация. А это означает, что реально этот объект обойдется покупателю уже не в 23 миллиона рублей, а в сумму, в десятки раз превышающую объявленную государством стоимость объекта.
Предположить дальнейшее развитие событий несложно. О чем я и говорю Константину Кация: «Завтра, в последний день, вам поступит две заявки – одна от «Донтабака», а другая от подставного лица, и конкурс будет признан состоявшимся». Спустя день Константин Кация признается, что мои прогнозы подтвердились.
Не надо быть гадалкой, что понять, что вся эта «конкурсная продажа» не предполагала никакого конкурса и вся деятельность Госкомимущества была заточена на то, чтобы продать объект за копейки совершенно конкретному лицу. Чтобы подтвердить мои предположения, я приведу небольшую выдержку из интервью, взятого у Константина Кация:
– Вы выступаете в роли чиновника, который заинтересован в продаже объектов госсобственности…
– Конечно – это моя служебная обязанность…
– Тогда это означает, что вы должны провести такую пиар-компанию продаваемого объекта, чтобы у всех слюнки потекли от желания купить объект. Вот сейчас вы выставили на конкурс ДГТФ – где, в каких СМИ вы рассказывали о продаже объекта, как вы навязывали мысль о красоте и перспективности его покупки? Может, в газетах, на ТВ? Может, на сайте? К сожалению, я не нашла ваш сайт…
– На сайте мы объявление не давали. Было объявление в газете, был сюжет по ТВ, было сообщение в «Апсныпресс».
– То есть в местных СМИ. Вы хотели, чтобы о продаже объекта узнали только в Абхазии, чтобы эта информация не вышла за пределы страны?
– Вы предполагаете, что надо было дать это в российских СМИ?
– Да. Интернет-пространство еще есть.
– Мы не рассматривали такую возможность.
– Но вы же должны были как-то пропиарить объект, чтобы большее количество людей заинтересовалось им?
– На это много усилий нужно и серьезные средства. Создание видеопродукции стоит денег. Их нет. Но, честно говоря, я об этом даже не задумывался.
– А как продать подороже объект, если его не пропиарить?
– Но в нашем случае мы действовали в рамках законодательства, оно не предусматривает рекламу.
23 миллиона рублей поступят в Фонд приватизации. Возможно, на них купят машины, а возможно, выдадут очередной кредит. Через месяц или два собственник объекта перепродаст шесть гектаров прибрежной абхазской земли, которая не подлежит продаже, по гораздо более выгодной цене. Хорошо бы конечным покупателем оказался не Саакашвили…
Моя лакмусовая бумажка окрасилась в красный цвет.
Изида Чаниа, “Эхо Кавказа”
