Визит митрополита Волоколамского Иллариона в Грузию привлек внимание прежде всего своей “абхазской” частью. Создание рабочей группы РПЦ и ГПЦ по обсуждению абхазского церковного вопроса может показаться грузинскому наблюдателю шагом на пути “возвращения утраченных территорий”, где основным актором выступает Грузинская церковь, а не власть, эту проблему решить неспособная. Однако на деле может оказаться, что все совершенно наоборот, и процессом рулят светские власти.
Рассматривать попытку РПЦ и ГПЦ решить абхазский церковный вопрос как нечто, могущее иметь какие-то последствия на абхазском направлении, нет оснований. Представители ГПЦ и раньше уже почти “договаривались” и “ездили” в Абхазию – с тем же успехом, что и Нино Бурджанадзе или Ада Маршания. Объявления о намерениях, ничего более.
В текущих условиях епископ Цалкский Григол (Кация) не приедет в Абхазию, и абхазский уполномоченный по делам религий Резо Кация не будет обсуждать с однофамильцем абхазский церковный вопрос в Москве на праздновании 100-летия возрождения патриаршего престола. Как сказал уполномоченный в интервью “Эху Кавказа”, ему просто нечего сказать епископу и его никто не уполномачивал что-то подобное делать.
Независимо от раскола в абхазском православии, в Абхазии у Грузинской православной церкви не осталось паствы, если не считать грузинских жителей Гальского района. Никакой официальной встречи епископа Григола с клиром и паствой Сухумо-Пицундской епархии, именующей себя Абхазской православной церковью, или священниками и прихожанами новоафонской Священной митрополии Абхазии, быть сегодня не может, и те, и другие откажутся принять грузинского священника. В этом смысле попытка Грузинской церкви изначально обречена на провал.
Даже Русская церковь споткнулась на Абхазии. Абхазская общественность во главе с новоафонскими монахами воспротивилась попытке настоятеля из РПЦ занять Новоафонский монастырь, вполне справедливо предполагая, что данная акция – результат тайного договора Русской и Грузинской церквей.
С тех пор ничего не изменилось. Двурушничество Кремля, светской рукой признающего Абхазию, а религиозной – каноническую территорию Грузинской церкви (с Абхазией и Южной Осетией) остается важным фактом, влияющим на абхазскую политику и общество. Именно поэтому, несмотря на попытки рейдерских захватов Новоафонской обители лояльной Москве группой священников иерея Виссариона, несмотря на явное и кулуарное политическое давление, Священная митрополия Абхазии держит свои позиции. У нее есть паства и общественная поддержка, в этом ее сила.
То есть очевидно, что заехать на хромой лошади РПЦ в Абхазию не получится.
Совсем другое дело, если за спиной Московского патриархата стоит Кремль. Только российская светская власть способна давать какие-то выполнимые обещания в отношении Абхазии и Южной Осетии. Будет ли она их выполнять – другой вопрос.
Но столь же ясно, что российская светская власть не пойдет на ухудшение отношений с младшими партнерами (Абхазией и ЮО), получив лояльность лишь от ГПЦ. Кремлю нужна светская Грузия, которая сегодня евроинтегрируется и взаимодействует с НАТО. Этого никто в Москве не скрывает.
Не являемся ли мы свидетелями торга, выходящего за рамки межцерковных связей? Для такого вывода есть некоторые основания.
Уступки, на которые идет ГПЦ в отношениях с РПЦ, выглядят совершенно алогичными. Эпизод с присланным РПЦ настоятелем в Новый Афон был первой ласточкой. Уже тогда, в 2011 году, вероятно, Грузинская церковь согласилась на временное окормление территорий Абхазии и Южной Осетии Москвой. Сегодня же, когда в центре Цхинвали строится храм Русской церкви, в этом практически нет сомнений.
И что же получила Грузинская церковь взамен? Признание канонических границ? Оно и так было гарантировано той трудной ситуацией, в которой находится РПЦ на Украине. Обещание, что в Абхазию и Южную Осетию пустят грузинских священников? У РПЦ нет таких сил, чтобы обеспечить исполнение этого обещания.
Т.е. Грузинская церковь либо просто контролируется Москвой, либо ее принуждает так действовать грузинская власть.
В интервью “Эху Кавказа” архимандрит Дорофей (Дбар) из Священной митрополии Абхазии предположил, что это Бидзина Иванишвили заставляет Грузинскую церковь идти на уступки РПЦ: “За кулисами серым кардиналом выступает Бидзина Иванишвили и другие грузинские политики, которые, как всем известно, имеют совершенно четкие связи в России!”.
Я не исключаю, что Бидзина Иванишвили двурушничает в российском стиле: церковными руками изображает попытки решить абхазский вопрос, при этом де-факто “учитывает сложившиеся реалии”, признавая духовную гегемонию Москвы. Светская Грузия тем временем неагрессивно дистанцируется от России, продолжая евроинтеграцию, но в пределах разумного. А на периферии политического поля дрейфуют разрешенные теперь политические игроки, вбрасывающие в публичное пространство лозунги “Мы либо войдем в Сухуми, либо в НАТО”.
Иными словами Тбилиси может вести переговоры с Москвой, в которых Грузинской церкви отведена роль важная, но второстепенная. Впрочем, у РПЦ такая же роль.
Если это так, то возможен отход от изначальной концепции “стратегического терпения”, с которой “Грузинская мечта” шла к власти. Одно дело – ждать, когда изменится Россия, и совсем другое – обсуждать с сегодняшним Кремлем стратегическое будущее отнюдь не только Абхазии, но Грузии.
И это не может не внушать опасений.
