Есть такие инициативы, которых бы лучше не было вообще. На мой взгляд, история с протестами против добычи нефти в Абхазии как раз в ряду таких инициатив. Это наглядное пособие о том, как не надо делать или как провалить благое дело.

Почему так однозначно? Да потому, что добыча нефти не только не принесет никакого экономического процветания, но и уничтожит экологию, а значит, и курорты, на доходах от которых худо-бедно существует государственный бюджет. Это мнение разделяют в обществе, и во всех ветвях власти есть люди, которые готовы поддержать инициативу по объявлению моратория на добычу нефти. Но что-то мешает. Именно поэтому история с добычей нефти в Абхазии постепенно приобретает детективный оттенок.

Ее искали здесь с 50-х годов прошлого века. Не нашли. Вернулись к поиску вскоре после признания Абхазии Россией в 2009 году. Министр экономики Кристина Озган подписала договор с дочерним предприятием «Роснефти» о геологоразведке на шельфе Черного моря с целью поиска и оценки месторождений углеводородного сырья в пределах Гудаутского участка недр, расположенных на дне Черного моря. У народа никто не спрашивал, и все узнали о решении руководства страны постфактум. Президент Багапш пространно что-то объяснял про экономическую выгоду, а его окружение намекало, что никакой нефти в Абхазии на самом деле нет. Экологи рассказали про полную экологическую безопасность проекта по добыче нефти на шельфе. Я даже помню, как в Общественной палате глава государственного экологического ведомства Роман Дбар объяснял, в каком направлении будет «уплывать» нефть, если вдруг случится авария. Уплывать она будет прочь от побережья Абхазии.

В 2014 году уже другой министр экономики Давид Ирадян продолжил дело, начатое его предшественниками, и подписал договор с компанией «Апсны-Ойл» о разведке и добыче нефти в Абхазии, но уже на суше. Данное подписание вообще преподносилось обществу как чуть ли не благотворительная акция Эдуарда Худайнатова, который готов рисковать своим бизнесом во имя «долгосрочной и плодотворной работы» с правительством Абхазии, а Александр Анкваб, бывший тогда президентом, выражал надежду, что благодаря этому «у Абхазии появится своя нефть».

На самом деле, инвестора понять можно: его привлекали условия, которые предоставляло правительство Абхазии нефтяным компаниям – вся нефть достается добытчику, нулевая пошлина на экспорт, освобождение от ряда налогов (налога на прибыли и налога на имущество) в первые годы работы. Но вот понять, что привлекало в этом проекте Абхазию, достаточно сложно – на поверхности только дележ «шкуры неубитого медведя» и забавные расчеты доходов, которые получит бюджет в том случае, если будут обнаружены запасы нефти в промышленных масштабах. Если бы да кабы…

Некоторое время назад вопрос добычи углеводородного сырья опять стал поводом для беспокойства. То ли по причине того, что активизировалась кампания «Апсны-ойл», то ли по причине того, что приближаются выборы, но в Абхазии вспомнили о том, что договоры о добыче нефти в Абхазии не учитывают интересы государства и, самое главное, народа, у которого, согласно Конституции, в собственности находится и земля, и другие природные ресурсы.

Вспомнили и в кои веки поступили правильно – 27 человек пошли в ЦИК, чтобы зарегистрировать инициативную группу по проведению референдума о моратории на добычу нефти. Громко заявили о своей инициативе в соцсетях и под градом всеобщего одобрения пришли в ЦИК снова, чтобы отозвать свое заявление и отказаться от идеи проведения референдума.

Оказывается, причина в том, что инициаторы проведения референдума засомневались в результатах референдума. Из заявления, с которым они обратились к пользователям соцсетей, следует, что плебисцит, который они затеяли, «будет провальным» и «может привести к еще большему расколу общества». При этом инициаторы референдума считают, что «проблемы, которые стоят перед нашим обществом, должны привести к еще большей сплоченности».

Как вы думаете, назвав свою идею провальной и раскольнической, можно рассчитывать на ее успех?

Вот и я так думаю. Лучше бы не было их инициатив, после которых словно выжженное поле.

Изида Чаниа “Эхо Кавказа”