14 декабря 1992 года в Кодорском ущелье над селом Лата было совершено зверское по своей сути, бесчеловечное преступление – войсками Госсовета Грузии был сбит российский вертолет Ми-8, который совершал гуманитарный рейс из блокадного Ткуарчала в Гудауту. Эта трагедия унесла жизней 87 человек, в том числе 35 детей.
Асмат Таркил и ее близкие должны были лететь в том самом вертолете, но волей судьбы они на него не успели. Асмат было 17 лет, и она очень хорошо помнит те страшные события.
«Накануне войны я успешно сдала экзамены и поступила в университет. Мы вместе с мамой и младшим братом отправились в деревню Очамчысркого района Цхинцкар, нынешний Лашкиндар. Отец оставался в Сухуме, так как собирался в отпуск чуть позже. Он думал, что расстается с нами всего лишь на неделю. Война нас застала там, мы уже собирались обратно в Сухум, но были вынуждены остаться в деревне, так как дороги были перекрыты. Абхазское село с одной стороны граничило со сванским селом Цегера, где располагался вражеский штаб, а с другой стороны с селом Куачара, где проживали мингрелы и грузины, боевики часто заезжали в наше село, открывали беспорядочную стрельбу и устраивали бесчинства. По прошествии некоторого времени, после переговоров, был предоставлен коридор через село Куачара для вывоза женщин, детей и стариков из села. Оттуда мы сначала попали в село Тхина и находились у наших родственников в семье Воуба, они очень многое сделали для нас, мы не чувствовали себя беженцами. В то время среди людей была особая отзывчивость, каждый пытался помочь, чем мог. Спустя время мой дядя Анатолий Цикутания приехал за нами и забрал нас к себе в село Джал, на тракторе с лафетом, который позже сыграет ключевую роль в нашей судьбе.
У него к тому времени помимо нас, уже нашли кров не менее 20 человек. У нас не было никаких сведений о нашем отце. Как выяснилось позже, он попал в больницу с сердечным приступом, от переживаний. Но через несколько дней, когда госсоветовцы начали искать неугодных абхазов, он вынужден был вернуться домой. Здесь около месяца его выхаживали соседи. Как только он встал на ноги, ему удалось уйти на ту строну берега реки Гумиста, после чего он воевал в управлении артиллерий Гумистнского фронта.
Шли дни, месяцы, и у меня появилась возможность отправить весточку в Гудауту, без адреса, где была указана только фамилия и имя отца, надеясь на то, что кто-нибудь, кто знает его, передаст письмо. Так и получилось, из письма, он узнал, что мы живы. Мы очень хотели снова увидеться с отцом, но понимали, что это невозможно. На дворе шел декабрь, в мирное время все бы готовилась к Новому году, но тогда каждый прожитый день был достижением. Надежда на встречу с отцом нас не покидала. Однажды один из родственников, который только вернулся с позиции, сказал, что есть гуманитарные рейсы на вертолетах из Гудауты в Тукарчал и обратно, и, что он поможет нам попасть на него. Был выбран день, 14 декабря. Я решила рассказать об этом отцу, обрадовать его, и отправила письмо.
Нас было семеро, я, мой брат, наша мама, ее двоюродная сестра и три племянницы. Только на таком транспорте, как у дяди, либо пешком, можно было добраться в то время до Ткуарчала. Однако все пошло не так, как было запланировано ранее. Все уже заняли свои места в лафете и попрощались. Мы должны были отправиться в путь, но по не известным причинам «безотказная» машина не завелась в самый нужный момент, несмотря на усилия моего дяди.
Поняв, что мы уже не успеваем по времени, поездка была отменена. Мы все очень расстроились, но делать было нечего, а дядя ругал «на чем свет стоит» свой лафет.
Не прошло и часа, как к нам во двор вбежал родной брат нашего дяди Отар Цикутания, и на первый взгляд он вел себя неадекватно, было видно, что он не в себе. Увидев племянницу, он в слезах подбежал к ней, она тоже должна была лететь с нами в Гудауту, ей на то время было 7 лет, обнял ее, сильно прижал к груди и долго не мог ее отпустить. А позже стал обнимать нас всех и плакать, как ребенок, мы не могли понять, что с ним. Он рассказал нам, что вертолет, на котором мы должны были лететь в Гудауту, был безжалостно сбит грузинскими войсками, и, что в нем находились 87 человек, в том числе 35 детей и беременные женщины. Узнав истинного «виновника» отложенной поездки, подбежал к трактору и стал осыпать его благодарностью, как будто это был живой человек.
По иронии судьбы известие о том, что мы сядем в вертолет 14 декабря, дошло до отца практически одновременно с вестью о трагедии в Латах. Наверное, трудно представить и описать то, что испытал бы любой на его месте. Он думал, что мы погибли.
Через пару недель он получил письмо о том, что мы живы. Вспоминая события тех дней, я все больше убеждаюсь, что простых случайностей не бывает. И смыслы слова судьба намного насыщеннее и глубже, чем мы его воспринимаем».
