В ночь с 20 на 21 января в Сухуме сгорело собрание работ Национальной галереи. 4 000 работ абхазских мастеров, 300 работ Чачба-Шервашидзе, картины Бубновой, Марины Эшба, Валерия Гамгия… Возгорание произошло в 3 часа ночи и, возможно, его причиной стали веерные отключения света.
Министр культуры Динара Смыр проявила беспрецедентную профнепригодность заявив, что «никто не обращался к властям по поводу того, что здание ЦВЗ находится в аварийном пожарном состоянии».
Пожарище посетил Аслан Бжания. Он озвучил очередное бесполезное поручение прокуратуре – «разобраться в причинах пожара» и отбыл на корпоративную тусовку на дачу Сталина на Рице, в то время как неравнодушные граждане страны спасали чудом уцелевшие картины.
«НГ» собрала мнения и заявления сегодняшнего дня
Юрий Анчабадзе: Не могу дышать…Хочется выть и рыдать…Уничтожающий пожар в Национальной картинной галерее Абхазии…
Рада Аргун:
Время 12.20.
Света нет.
Воды нет.
Культурного наследия тоже нет.
Ричард Чкадуа: Это работы Чачба-Шервашидзе и Бубновой, их больше нет. Как и четырех тысяч других шедевров погибших в огне. Этот фонд был фундаментом культурного наследия нашей республики. Потомки нас не простят. Министр культуры Смыр отметила, “что никто не обращался к властям по поводу того, что здание ЦВЗ находится в аварийном пожарном состоянии.” Не верю! О катастрофическом состоянии запасников не знали только глупцы и лентяи. Не говоря о том, что находясь на столь ответственной должности, чиновник обязан знать и то, что не знают обыватели. Первый звонок о халатности в ведомстве был при экс-министре любителе азартных игр. Дело не в том, чтобы искать виноватых, а в том, насколько люди соответствуют тем обязанностям которые на них возложены.
Лариса Хаджимба: 4000 ценных картин, достояние Республики, работы талантливых мастеров, сгорели по причине Великой и нерушимой халатности лиц отвечающих за хранение предметов искусства, за противопожарную оборону, за ежегодную пожарную инспекцию подобных учреждений, за охрану. Сегодня произошла культурная трагедия в мире искусства РА. Завтра могут сгореть, Музей истории и Музей БС, Библиотека и Архив и судя по ночному пожару, причины могут быть те же (упаси Господи).
Кого за это накажут по Закону? Правильно! Никого! В лучшем случае уволят козлов отпущения. Я сочувствую всем нам.
Тенгиз Джопуа: Картины горят, и рукописи горят, все горит если их сжигает невежество. Мои соболезнования всем, кто ощутил утрату.
Sit Maan: Это про нашу никчемность. Про наши слова, ничего незначащие. Послушай сегодня любого чиновника, и он будет говорить о каких-то достижениях. Да понты это всё. Скоро на этом месте будет стоять банк. Пока нас не уткнут носом мы ж не поймём, в чем разница между духовными ценностями и деньгами.
Дмитрий Максимович: Это сгорели не картины. Сгорело всё, что мне дорого, сгорела наша история, культура, всё на что мы опирались в жизни, чем вдохновлялись…а вместе с этим сгорела и вера в государство. Не может в нормальной стране в один миг исчезнуть всё национальное достояние изобразительного искусства. Если только эту страну не захватили враги. Да и те, наверное, такого бы не сделали. Всё, что произошло этой ночью – результат многолетнего наплевательства со стороны властей. Будем честны, нам никогда не нужна была культура, это была не наша культура – чуждая. Теперь мы от неё наконец-то избавились. Она больше не мешает нам превращаться в жадных и похотливых папуасов. Безличностно: лавочку под названием министерство культуры можно закрывать, она больше не нужна. Хуже не будет. На те деньги, которые тратились на его финансирование все эти годы можно было построить не одну, а три галереи и сохранить нашу культуру. Но ведь нам это не нужно.
Ибрагим Чкадуа: Есть правило во всем мире, это степень ответственности, за которую надо отвечать. Переосмысливать надо в новом составе!
Адгур Ардзинба: Беспечность и безответственность одних, беспомощность других. Всё это привело к культурной трагедии национального масштаба. У этой трагедии нет границ измерения.
Инициативная группа ҲараҲПицунда: Когда умирает человек, остается память. Что остается, когда умирает культура? Сегодня еще никто не знает, что мы потеряли. Есть те, кто догадывается. У кого есть представления о масштабе нашего коллективного горя. Но пока еще мы не осознали его полностью, не поняли. Мы поймем позже. Поймем через пять лет, через десять, через полвека. Поймем, когда будем тянуться за памятью народа, и найдем только сажу. Мы потеряли не просто картины. Не просто скульптуры. Мы потеряли наших друзей, наших великих деятелей, наших близких. И мы потеряли самих себя. То, что делало нас нами. Все, что сегодня сгорело, можно было спасти. Можно было спасти, и пытались спасти. Художники требовали у правительства картинную галерею годами. Проблема условий в хранилище поднималась годами. Были выставки, были акции, были выступления, посвященные этой проблеме. Решать ее никто не хотел. Когда МЧС приехали, они не могли начать тушить пожар, потому что перебои с электричеством мешали накачать воду, потому что нужно было обесточить квартал. Все это тоже можно было предотвратить. Это не просто потеря. Это не несчастный случай, это не случайное стечение обстоятельств. Это — трагедия, и это — позор. У всех, кто сегодня помогал выносить картины из сгоревшего здания, на руках сажа и краска. Но у нашего правительства — на руках кровь нашей культуры. Ответственность, конечно, несем мы все. Мы должны были требовать, мы должны были с большим вниманием отнестись, мы должны были добиться. Но нельзя забывать, что в этой ситуации есть те, кто нас к этой точке привел. Халатностью. Безразличием. Привел за руку, показал пепелище и ушел, проходя мимо ошеломленных горем художников, молодежи, неравнодушных граждан, выносивших обугленные полотна. Архив был сожжен. АБНИ был сожжен. Это сделали с нами враги. То, что произошло сегодня, сделали с нами наши же люди. Мы не должны дать им об этом забыть. Они должны нести эту ответственность. И мы не должны дать этому повториться. Мы устали терять. Устали. Мы хотим сохранить все, что осталось, восстановить, что можем, и строить новое. Не смейте нам мешать. Мы больше ничего вам не отдадим. Ничего.
Асида Шакрыл: Очень тяжело! Меня одолевают чувство потери, боль и ощущение безысходности. Это чувство я впервые испытала, когда не стало моего брата Алхаса. Он погиб при освобождении Гагры. Его не могли найти. Шли поиски. Это были невыносимые дни, когда ты молишь о свершении какого-то чуда, зная, что ему не быть, но ты все равно без остановки молишься и молишься, и молишься. Потом сообщили, что смертельно ранили папу. И опять это чувство боли и утраты, которое уже заполнило тебя, но ты все равно еще молишься и молишься, и молишься. Все это происходило со мной еще много раз, когда я навсегда прощалась с каждым, кто уходил от меня навсегда. Вот эта череда мыслей и чувств одолевает меня с того момента, как я узнала, что сгорел почти весь фонд национальной картинной галереи. Чуда не будет, восполнить потерю невозможно! Мы навсегда утратили национальное достояние, утратили часть себя! Я знаю, что если бы не война, и если бы враг не стрелял в моих родных и близких, они были бы со мной. И я знаю, кто несет ответственность за мою боль и утрату. Я также знаю, кто несет ответственность за то, что произошло сегодня, кто должен ответить за то, что нас лишили огромной части нашей культуры и истории. И вы знаете. Не молчите, не терпите, не миритесь! Не опускайте руки!
Инар Гицба: Халатность, ненадлежащее, недобросовестное, небрежное, безответственное отношение специально уполномоченных предотвращать потенциальный ущерб являются формами виновности. Впору в неотложном порядке провести осмотр всех объектов, хранящих предметы материального и нематериального историко-культурного наследия нашего народа. Халатность – статья 295 Уголовного кодекса Республики Абхазия.
Татьяна Гулия: Мысли на пепелище. Так бывает всегда, когда власть видит будущее республики только в привлечении инвестиций, превращая страну в кооператив с идеологией купи-продай. Так бывает всегда, когда граждане, устав уже от всех политиков, презирают власть, но и не верят в оппозицию, просто бездействуют. Так бывает …. и народ теряет свое прошлое, теряет духовность! А вместо сгоревших картин остаются художества на заборах и домах: занято такой-то… Ведь и сегодня принцип «занято» главенствует и во власти, и в оппозиции… Ведь один раз «заняв», что-то в душе меняется навсегда.
Лиана Кварчелия: Сегодня ругают молодежь за пикеты, плакаты. Но получается, что больше никак докричаться до власти не возможно.
Руслан Хашиг: В связи с трагедией в Национальной картинной галерее Абхазии и безвозвратной потерей около 4 000 тысяч экспонатов, редакция телекомпании «Абаза-ТВ» отменяет все программы развлекательного характера.
Александр Орлов-Кретчмер: Произошло драматическое событие, которое я не могу иначе признать, как личную трагедию, хотя речь, в первую очередь конечно же, идёт об очередной трагедии для культуры Абхазии, для ее быстро тающей интеллигенции. Речь идет о пожаре в Национальной картинной галереи, где погибли фонды уникальных бесценных произведений изобразительного искусства последних веков, созданные выдающимися талантами Российской империи, СССР, зарубежных стран, и конечно же, национальными художниками. Сообщается о гибели не менее 4000 произведений, хотя и сохранившиеся можно назвать таковыми условно – хрупкие и нежные холсты, бумага, краски вообще недолговечны, а при термовоздействии или намокании век их недолог. Я хорошо знаю историю создания в бывшем здании банка в центре Сухума Центрального выставочного зала с небольшими хранилищами, ибо курировал эти работы. Помню радость и надежды мастеров искусства! На памяти это четвертое горькое событие одного ряда, так трагически воспринятое мною. Во времена Абхазской АССР сгорело здание Абхазского НИИ национальных гуманитарных исследований, в архиве которого хранился уникальный фонд исторических документов. Мне было поручено руководить работами по восстановлению здания и вскоре на набережной Сухума появился обновлённый корпус АбНИЯЛИ с пополненной новыми находками научной библиотекой. Это стоило огромных трудов и стало возможным благодаря помощи мощного государства. Но вскоре государство раскрошилось, начались боевые действия и захватившие город грузинские боевики из подразделений нациста Китовани сожгли сначала здание НИИ с библиотечными фондами, затем – государственный архив. Эти новые две трагедии произвели на меня, тогда уже всерьез занимавшегося наукой и коллекционированием артефактов истории и культуры, сильное негативное воздействие. Сегодняшняя новость поразила своей безысходностью! Реакция общественности и власти говорит о непонимании масштабов деградации сферы культуры в республике, о неадекватности культурной политики и ее инструментария. Ощущение глубины драмы утраты обществом своего культурного наследию особенно тягостно на фоне полного безразличия властей к культуре. Там увлечены политиканством, коммерческими проблемами, текущими задачами быта и не понимают, что в совокупности итоги всех упомянутых утрат свидетельствуют о продолжающейся гибели культурного исторического наследия абхазского народа. А без культурной основы нация не может формировать стратегические цели, определять перспективные духовные ценности и суверенное целеполагание общества. Особенно для народа, щедро обогащенного многовековым полинациональным культурным наследием, утрата которого разрушает социальное устройство. Не отсюда ли в Абхазии заметен рост невежества и тягостная замена высоких образцов и культурных достижений цивилизации культурным отшельничеством, оторванными от реальности мифами, культами, примитивизмом, боязни критического анализа происходящего, фрагментация общества? Надо ли говорить о том, что попытки привнести в качестве замены искусственно создаваемые миникультуру, мининауку, миниполитику миниэкономику на фоне гиперамбиций властей нелепы. Наивные попытки создать устойчивую государственную систему без базовых культурных и социальных опор невозможны.
Инал Лазба: Пожар в картинной галерее Абхазии – невосполнимая трагедия, очередной удар по абхазскому наследию в мировой культуре, который в этот раз мы нанесли себе своими руками. Такое чувство, что в погоне за материальным пониманием счастливого будущего нашего народа, мы упускаем главное – язык, культуру, искусство, историю, активировав какой-то режим «самоуничтожения». Видимо, произошедшее – это напоминание о том, какой выбор мы сделали между «развитием» и самосохранением.
