“Время сыграло злую шутку с моим детством. Маленький посёлок в горах с невероятно интересным названием Джантоу умер. Люди покинули его: у домов уже нет крыш, балкон на пятом этаже уже не охраняет тех, кто там когда-то жил, стало тихо там, где раньше была жизнь. Археологи из Петербурга откопали все, что лежало веками в земле. Джантоу стал кладбищем моего детства”.
Воздух пахнет восходящим солнцем, именно пахнет, запах свежести и новизны. Четвертью круга балкон окольцовывал дом, построенный в далёких послевоенных годах. Шахтёрский посёлок в горном ущелье, пленные немцы, у которых шанс выжить в страшной войне перерос в строительство домов в Ткуарчале. Первой, еще неосознанной в детстве метаморфозой, было именно это. Асфальт, словно линяя, весной оголялся, обнажая маленькие островки аккуратно выложенной брусчаткой отполированной до блеска резиновыми шинами авто. Утро начиналось с того, что, не вставая с постели, надо было выглянуть в окно и, увидев афишу, расположенного напротив дома кинотеатра узнать, какое название дню он дает своим очередным шедевром. В верхних углах афиши цифры: синей краской в левом углу нарисован день сегодняшний, красной в правом – день завтрашний. Самый необычный календарь в мире. Кинотеатр, ромбовидные окна которого напоминали пчелиные соты, улей, собирающий на вечерний сеанс уставших шахтёров и вечно галдящих детей. Детям до 16 – планка ограничения детства, как же хотелось её перепрыгнуть! Длинный пятиэтажный дом, изгибающийся в форме буквы ” Г “, первые этажи – это книжный магазин, универмаг и… радиоузел! Вот где начиналось познание мира! Стеллажи радиоаппаратуры, вся планета умещалась своим разноголосием в этих металлических ящиках. Универмаг, в котором работала мама, через дорогу – школа, тоже, кстати, архитектурное детище проигравших войну немцев. Путь от школы к универмагу был не очень длинным, и потому всё ,что происходило со мной в школе, сразу становилось достоянием материнской воспитательной системы.
Напротив балкона гора с ярко очерченной поляной, на которой не росло ничего, кроме травы, так и называли – Лысая поляна – вся окружена плотными зарослями рододендрона. С уроков надо было сбегать, просто необходимо было это делать. Сбегали, по пути прихватывая железные лопаты, небольшие, сделанные местным кузнецом на шахте. Лопаточки, которыми выгребают золу из домашних печек-буржуек, еще метаморфоза – печками никто не пользовался (паровое отопление работало исключительно хорошо), а лопаточки были. Подъем в гору никогда не измерялся временем, минуты и часы остались там, откуда мы сбегали: школа, родители, шум авто, плотные группы сильных шахтёров, идущих на работу, как в бой, мирный бой под землёй. Пройдя Лысую поляну, углублялись в лес, а там земля была красного цвета. Копали осторожно и неглубоко, и на свет появлялись черепки глиняной посуды, каменные бусы серо-белого оттенка, которые потом отмывались в ручье, открывая черные полосы геометрических узоров. Редко, но попадались маленькие бронзовые фигурки животных с невероятно красивыми формами.
День удавался на славу, уроки прогуляли с пользой для школьного музея – отданные в него находки компенсировали не только наше сегодняшнее отсутствие, а может, и завтрашнюю контрольную. Впереди день, полный игр с друзьями, вечер, кино…
Время сыграло злую шутку с моим детством. Маленький посёлок в горах с невероятно интересным названием Джантоу умер. Люди покинули его: у домов уже нет крыш, балкон на пятом этаже уже не охраняет тех, кто там когда-то жил, стало тихо там, где раньше была жизнь. Археологи из Петербурга откопали все, что лежало веками в земле. Джантоу стал кладбищем моего детства. Никто не ходит за водой к роднику, название которого переводилось на русский язык как Золотой ручей. Ахьилкуара, вода твоя так же чиста и холодна, как воспоминания о детстве.
Родник истекает впустую, если никто не удаляет жажду его водой.
Ричард Чкадуа
