12 марта правительство издало постановление о временных мерах по урегулированию топливного рынка. Что меняет это постановление для абхазских топливников? – об этом «НГ» спросила экономиста Ахру Арстаа.

– К сожалению, это постановление говорит о том, что наше руководство не смогло решить с РФ вопрос о поставках топлива в Абхазию. Национальные кампании не могут закупать топливо напрямую от производителей из Российской Федерации. Я воспринимаю это как недоверие со стороны России, потому что главная цель, постановления правительства России – насытить российский рынок защитив его от перепродажи топлива за границу. Они запретили вывоз, чтобы стабилизировать и насытить российский рынок. Но так как у нас есть договор с Россией о совместной охране границ и на внешнем контуре стоят российские пограничники, то получается, что нас подозревают в том, что мы можем перепродать. Что странно, так как совместная охрана границ означает, что о любой попытке такой перепродажи будет сразу известно.

Я думаю, что Абхазию в виде исключения можно было бы вписать в постановление (правительства России), чтобы все наши импортеры могли в прежнем режиме закупать нефтепродукты непосредственно у производителей. Совершенно очевидно, что власть этот вопрос урегулировать не смогла. И его надо рассматривать как вопрос недоверия.

НГ: Ахра, а перепродать топливо, закупленное у Роснефти, которая теперь стала монополистом на нашем топливном рынке, невозможно?

– Но здесь же вопрос в том, у кого будет формироваться основная прибыль, добавочная стоимость – она будет формироваться у «первого импортера».

НГ: Значит к перепродаже решение правительства России никакого отношения не имеет.

– Конечно. Прибыль будет формироваться у Роснефти, а национальные кампании остаются без прибыли. Даже в постановлении нашего правительства обозначено, что максимальную цену могут устанавливать первые импортеры – Роснефть 18%, а остальные – кому 4%, кому-то 8%. Поэтому основная прибыль от этого бизнеса будет уходить в Россию.

Да, понятно, что из-за того, что нефтепродукты запрещено вывозить в другие страны – цена на нефтепродукты упала. Но в Абхазии наши кампании лишились прибыли. И это для нас главное. Потому что из этой прибыли формируется налог на прибыль, который поступает в наш бюджет и за счет, которого мы можем развиваться как государства и, за счет прибыли наши кампании могут и сами развиваться. То есть страдают национальные кампании, которые только несколько лет, как стали развиваться. Им будет сейчас очень тяжело.

НГ:  Что это означает для нашего бюджета?

– Для того, чтобы это понять, надо знать, есть ли льготы у Роснефти. Если они в реестре по льготам, то там очень большие суммы будут. Если льгот нет, то частично что-то будет попадать и в наш бюджет. Там только НДС на 400 млн., у меня сейчас точных данных нет, но порядок такой, если судить по данным таможни по ввозу нефтепродуктов. Раньше на 4- 4,5 млрд рублей все вместе они завозили. Плюс наценка, продажа… Импортёры нефтепродуктов, это крупнейшие налогоплательщики, они уступали только винзаводу и Аквафону – они в первой пятерке были всегда. Я не могу сейчас сказать есть ли у Роснефти льготы – я знаю, что раньше она обращалась в минэкономики и претендовала на льготы, как крупнейший инвестор. У них же две кампании – по продаже нефтепродуктов и нефтедобыче. Вообще, надо отметить, что в Абхазии отношение к Роснефти исключительное – мы никогда не отказывали им ни в чем: будь то нефтедобыча или разведка. Мы им лицензии выдавали на 10 лет. Они, кстати, тоже исполняли свои обязательства. Поэтому хочется, чтобы и к нашим национальным кампаниям в России было такое же отношение, а наше правительство защищало национальный бизнес. Вот сейчас что самое главное – исключить их из постановления (правительства России) не смогли, хотя все основания для этого есть.

У нас была несколько лет назад история с запретом на вывоз сельскохозяйственной продукции из-за подозрений в ее происхождении. Были подозрения, что это не абхазские помидоры, мандарины. Но мы быстро закрывали эти вопросы, потому что помимо наших структур есть еще один источник – российские пограничники, которые все фиксируют и у них достаточно информации. И мы всегда эти вопросы быстро снимали.

НГ: Почему сейчас не смогли снять «вопрос»?

– Значит какое-то недоверие, по-другому это объяснить нельзя. Мы имеем союзнические отношения  – раз. Мы имеем договор о совместной охране границ – два. То есть, если Россия запрещает вывозить бензин, к примеру, в Польшу, то это понятно (это не союзник или нет договора о совместной охране границ, как в Белоруссии). Но, когда Россия запрещает продавать нефтепродукты абхазской кампании, мне это непонятно. Мы для чего подписываем такие договоры? Чтобы взаимодоверительно решать вопросы. А так получается, что Абхазии не доверяют и в итоге страдает наш национальный бизнес.