Введение налога на добавленную стоимость вызвало бурную полемику в обществе. Кто-то утверждал, что вводить этот налог необходимо и что так делают все государства, кто-то говорил, что введение НДС уничтожило абхазский бизнес. Тема НДС стала самой популярной во время президентских выборов, но в результате выяснилось, что не все кандидаты имеют представление об этом налоге, как, впрочем, и о многом другом. Нужно ли было вводить НДС, почему эта тема стала столь болезненной для части предпринимателей, какие выгоды государство получило от НДС – обо всем этом мы решили поговорить со специалистами и приглашаем всех желающих к этому разговору. Сегодня в гостях у «Нужной газеты» старший научный сотрудник Академии наук Ахра Аристава.

28 мая 2012 года в Москве между правительствами России и Абхазии было подписано соглашение о режиме беспошлинной торговли, которое предусматривало, что такой режим вступит в силу с 1 января 2015 года. Под действие режима беспошлинной торговли не подпадали сахар, спиртные напитки и сигареты при вывозе из Абхазии, а при ввозе в Абхазию из Российской Федерации – чай, воды, спиртные напитки и сигареты.

Вот именно с этого момента Ахра Аристава предлагает начать историю введения НДС – налога на добавленную стоимость.

«Доходы от пошлины составляли в бюджете Абхазии около 400 млн рублей, при бюджете в 1 млрд рублей. Естественно, с того дня, когда было подписано это соглашение, надо было готовиться к режиму беспошлинной торговли, так как в бюджете образовывалась дыра в 400 млн рублей, а это значимая сумма, которую недополучат школы, больницы и так далее. Проще говоря, это очень серьезный дефицит бюджета», – говорит Аристава и отмечает, что положительной стороной этого Соглашения, при том, что в результате образовалась дырка в бюджете – было то, что Россия открыла рынок сбыта и к этому надо было готовиться – создавать предприятия, товарную продукцию, предлагать ее на российский рынок, а не ждать 1 января 2015 года.

«Единственный инструмент, который позволял решить этот вопрос и определить дальнейшую политику в области экономики – это НДС. Правительство, возглавляемое Лакербая, опоздало с этим решением на полтора года. Только в марте 2013 года была создана комиссия во главе с вице-премьером Александром Страничкиным, которая должна была рассмотреть вопрос введения НДС. Это стандартное решение и единственный правильный ход, который позволил бы перекрыть потери в бюджете», – продолжает экономист.

По мнению Аристава, новое руководство страны «приняло очень удачное решение, назначив на должность министра экономики Николая Ачба». Свое утверждение Аристава подкрепляет следующими аргументами: Николай Ачба был единственным крупным производителем и специалистом по импортозамещению и экспортоориентированной экономики, имел большой опыт, хорошо разбирался в теме. По его мнению, никто другой не смог бы убедить в необходимости введения НДС правительство, парламент и, самое главное, крупных бизнесменов:

«Более 40 предпринимателей по разным направлениям – в сельском хозяйстве, производстве и так далее согласились с доводами, приведенными министром. Суть достигнутого устного соглашения была в том, что он смог доказать преимущества, которые местные бизнесмены получают в результате введения НДС. Он убедил их, что производить товар в Абхазии более выгодно, чем завозить его из-за пределов страны. Суть соглашения заключалась в том, что государство гарантировало помощь предпринимателям, которые переориентируют свой бизнес на производство товаров. И на первом этапе это было сделано.

По формуле, предложенной Ачба, сырье и материалы для производства завозятся без НДС, произведенный товар вывозится в Россию. То есть налога на добавленную стоимость вообще нет. Это европейская схема, при которой производитель не сталкивается с налогом на добавленную стоимость».

Аристава отмечает, что введение НДС – это не столько механизм пополнения бюджета, сколько меры, направленные на развитие бизнеса внутри страны. Поэтому введению НДС должен был предшествовать целый ряд мер.

«В республиканский бюджет на долгосрочное кредитование местных производителей было заложено 300 млн рублей и предусмотрена одна из основополагающих мер – внедрение валютного урегулирования. Этот законопроект, который дает дополнительные полномочия Нацбанку и минэкономике, таможенному комитету в борьбе с контрабандой, в борьбе с отмыванием денег до сих пор не принят парламентом. Эмма Тания подготовила законопроект о валютном регулировании. Это закон номер один – государство гарантирует честные правила игры для честных предпринимателей путем внедрения современных технологий контроля и учета. Три госслужбы регулируют все валютные товарные операции, в онлайн режиме обеспечивая добросовестную конкуренцию. То есть  недобросовестный предприниматель не сможет остаться незамеченным при завозе контрабандного товара. Это большая проблема, сегодня такой нелегальный, контрабандный ввоз тормозит развитие добросовестного предпринимательства. Добросовестный предприниматель оказывается в невыгодных условиях – у него товар остановится и не продается, так как рынок насыщен контрабандным товаром», – говорит Аристава.

Прежде чем перейти к следующему условию, Аристава подробно останавливается на недавно озвученной в СМИ теме – оттоку денежной массы из Абхазии. Этот процесс, по его мнению, напрямую связан с отсутствием закона о валютном регулировании. Он уверен, что это коммерческие переводы:

«Благодаря валютному регулированию производится контроль по счетам как юридических, так и физических лиц. Министерство по налогам и сборам получает возможность полного контроля. Вот я, например, перевожу деньги в автоматическом режиме. Эта информация поступает в налоговую, в таможню и у них есть возможность проконтролировать, куда пошли эти деньги – на закуп товара или на частные нужды. Вот этого онлайн контроля у нас нет. Естественно, и это ясно любому, что не могут родители из Абхазии перечислить своим детям за полгода 30 млн долларов. Ясно, что это коммерческие деньги. Уже давно налоговые и таможенные службы сталкиваются, что деньги переводятся как частные, а на самом деле это коммерческий перевод, потому что потом люди появляются на границе с товаром».

Аристава называет условия, которые должны были предшествовать введению НДС:

«Надо было определить, что такое крупный и мелкий бизнес – это, так называемая, реформа режима налогообложения по спецналогу. Еще одно условие – доступ к государственным заказам, который в простонародье именуется законом о тендерах».

Ахра Аристава поясняет, что начинающий предприниматель, создающий товарную продукцию, на первых этапах своей деятельности должен был получить государственную поддержку в виде льготного кредитования и доступа к государственным заказам. Далее он указывает, что была предусмотрена реформа системы бухучета, страхования и ввод закона об аудите.

«Закон принят, а аудиторской палаты нет», – отмечает он. И подчеркивает, что в списке реформ «только шестым или седьмым по счету шел НДС».  Однако реформы не были доведены до конца.

«Причин много. Но самая главная – смена правительства и парламента, нарушение принципа преемственности. Пошел перекос в сторону доходов бюджета, в то время, как НДС имеет много функций, в том числе, уравнивание и защита перед иностранным производителем, борьба с контрабандой, это признают все эксперты. НДС способствует и поддержке местного производителя. И все три функции должны были быть сбалансированы.  Когда идет перекос в одну сторону получается не совсем тот результат, который был запланирован», – считает экономист.

По мнению Аристава, налог на добавленную стоимость нельзя было рассматривать отдельно от других реформ.

«Надо было принимать комплексные меры», – говорит он, при этом настаивает, что НДС даже в таком виде принес больше пользы.

«Та цель, которую преследовал, к примеру, вице-премьер, министр финансов Сериков – стабилизировать доходы бюджета, была достигнута. Республиканский бюджет был около миллиарда, сейчас около трех», – добавляет он.

Аристава отмечает, что это было достигнуто не только благодаря введению НДС, но и правильному администрированию, а также прозрачности.

«В первый год НДС принес в бюджет 700 млн дополнительных доходов. То есть, бюджет увеличился на 1 млрд 900 млн. Естественно, и другие налоги сработали. От НДС трудно уходить, его контролируют две службы – таможня и налоговая. Но, чтобы эта работа была более качественной, то надо вводить современные технологии, опираясь на закон о валютном регулировании», – говорит специалист.

Аристава предлагает пойти от обратного и задать вопрос противникам НДС:

«Я хочу спросить: вот не было у нас НДС на протяжении двух десятков лет, но почему мы не видели расцвета предпринимательства? Почему не строили заводы и фабрики? Ведь, если верить логике противников НДС, им мешает только его введение. Что им мешало, когда НДС не было? Почему отсутствие этого налога не стало стимулом для производителей?

А я знаю, что все, кто пытался в то время создать бизнес, разорились, так как не могли конкурировать с продукцией, завозимой из-за рубежа. Колбасный цех пытались создать, но не смогли конкурировать с сочинским заводом и разорились. Кто-то пытался делать проволоку, гвозди, макаронные изделия. Завезли оборудование и разорились. Понятно, что завозить готовую продукцию получалось дешевле, так как в России другие обороты, и, следовательно, другая цена. Не может наш предприниматель конкурировать с завозимым из России товаром. И вот здесь НДС выполняет свою главную функцию – защищает местного производителя. Поэтому говорить, что НДС – это зло, даже в нынешних условиях, я бы не стал».

По словам Аристава НДС мешает только тем, кто завозит готовую продукцию.

«Этих людей надо было поддержать льготными кредитами, чтобы они могли переориентировать свой бизнес с завоза на производство внутри страны. Но для этого нужны длинные льготные кредитные линии», – говорит он.

Аристава обращает внимание еще на один момент: 70% товаров попадают под нулевой НДС, то есть не облагаются налогом. Особое недоумение у него вызывает освобождение от НДС на бензин.

«Это 350 млн рублей. А что такое бензин – это товар, который продается «с колес» – не может машина ездить без бензина. Поднимется цена или нет – все равно люди будут его покупать, так же, как и многие другие товары.

НДС подразумевает несколько ставок. У нас сегодня две ставки – 0 % и 10 %. Почему-то о ставке 0% все забывают, когда 70% товарных позиций подпадают под ставку 0%. У нас под НДС подпадает значительно меньшее количество товарной номенклатуры. И опять же, отсутствие валютного регулирования не позволило вводить все эти ставки. А это тоже планировалось сделать. Есть разные товары, которые продаются «с колес», которые пользуются большим спросом, есть повседневные товары, есть товары, которые покупают раз в год и так далее. НДС надо было распределить в зависимости от характеристик товара. И в этом ключе, кстати, и шел разговор последние два года в парламенте, но при этом упорно упускается вопрос валютного регулирования, внедрения современных цифровых технологий в систему контроля и вопрос поддержки предпринимателей. Очень часто приводится в пример Курорт Пицунда. Если бы курорт не получил кредит, то этого экономического чуда не было бы. В Абхазии есть объекты, которые можно реанимировать, но нужно кредитование», – поясняет Аристава.

При введении налога на добавленную стоимость, по мнению экономиста, отдельно должны были рассматриваться социальные вопросы:

«В том правительстве была очень активной позиция министерства труда, и это очень важно, она всегда возникает, когда появляются дополнительные доходы в бюджете. Когда деньги изымаются, надо четко дать понять обществу и предпринимателям, на что они будут потрачены. Тогда не будет никаких разговоров. Минтруда предлагало принять закон о госслужбе, который предусматривал прямую связь между появлением нового налога, поддержкой оборотов и поднятием зарплаты. Поднять зарплату – это означает создать условия, чтобы бизнесмен в торговле не пострадал. Это надо компенсировать. Сейчас в парламенте три законопроекта о госслужбе».

Главная проблема, по мнению моего собеседника, заключается не в том, что введен НДС, а в том, что правительство поменяло дух запланированных реформ:

«Не планировалось в первый год введение НДС. Первый год планировался на отсрочку. Никто не собирался сразу брать деньги на границе. В экономике есть правила. Обмануть эти правила невозможно. Если мы уберем НДС, то в каждом магазине в Абхазии будет «Балтика» и вода «Кубань», иностранные вина. В результате «ляжет» сухумский и пицундский пивзаводы, производители вина, которые только начинают развиваться. Обратите внимание на такой показатель – за последние годы количество производителей, получающих акцизные марки в налоговой, увеличилось, то есть НДС дал результат. Но опять повторюсь – должен быть комплекс мер: честного бизнесмена надо защищать, помогать, ограждать от контрабандной конкуренции и давать возможность заработать. Законопроект о добросовестной конкуренции – это крайне важный закон, который бы гарантировал честные правила игры».

Аристава привел примеры, когда недобросовестная конкуренция повлияла на добросовестную:

«Компания «Премиум» перестала ввозить сигареты. Они честно платили налоги, пополняли бюджет. Теперь кто-то ввозит сигареты контрабандным путем, не платит налогов. Другого быть не может, так как у нас в стране борьбы с курением нет. Значит, деньги куда-то ушли. Для того, чтобы выяснить, есть СГБ. И за счет доходов от НДС надо было немного укрепить их отдел по экономике, по борьбе с коррупцией».

«Если бы НДС погубил экономику, то была бы совсем другая ситуация. Почему объясню. Мы снова  возвращаемся к закону о размещении госзаказа. Государство крупный заказчик – оно тратит от полутора до двух миллиардов на те же стройматериалы. Если был бы тендер, то любой предприниматель, который завозит стройматериалы, имел бы возможность участвовать в конкурсе и получать эти госзаказы. Сейчас эти деньги распределяются в закрытом режиме. Меня удивляет, что предприниматели не требуют этого закона – там же нет НДС, по Инвестпрограмме НДС убрали. И получается, что мы же не занимаемся строительством – мы занимаемся восстановлением, капитальным ремонтом. Государство заказывает, и оно заплатит. И эти люди оказались отстраненными от этих заказов.

И еще: почему-то они думают, что если им НДС уберут, то у них улучшится торговля. Да не улучшится она. Они могут сами попробовать и снизить цены на товар – не будет он продаваться в необходимом для развития объеме. То есть это не выход. Выход лоббировать принятие закона о госзаказе, поддержать денежный оборот в торговле через повышение зарплат, рост доходов населения, льготное кредитование, для того, чтобы бизнесмен имел выбор – привести готовую продукцию или поставить цех и производить. В результате введения НДС появилось много предприятий. Зайдите в любой магазин: компоты, кетчупы, лимонады…», – продолжает экономист.

По его мнению, НДС защитил абхазских предпринимателей и сделал их равными конкурентами с российскими:

«Есть другие преимущества. Если предприниматель в России платит за электроэнергию пять рублей, то у нас 80 копеек. Рабочая сила у нас дешевле, стоимость воды и коммунальных услуг, аренда.  Это не будет вечно и по тарифам придется разбираться, но основа, начало есть. Если мы покупаем на 19 миллиардов, то мы должны и продавать на 19 миллиардов. С этих денег раздается зарплата, платятся налоги, решаются социальные вопросы. Не решив эту задачу, никакого чуда ждать не стоит. Кто-то говорит про нефть, еще что-то – это все далеко. А то, что близко, что нужно и можно делать – сокращать расходы министерств и ведомств, сэкономленные деньги вкладывать через Нацбанк. Говорить, что вкладывать некуда – это неправда. И пример, опять же тот же Курорт Пицунда. Пять миллиардов собирают около 25 организаций, из них у шести выручка миллиард и выше. Основа экономики крупного предприятия – большие суммы, занятость большого количества людей.

А давайте посмотрим, где нет НДС и где потери – помидоры, огурцы. 8 млн долларов было вложено. Но нет защиты, и они не могут конкурировать. И опять единственный инструмент – НДС. Да, им надо пользоваться осторожно, грамотно. Люди в сельхозпроизводстве пострадали – не могут закрепиться, вложения оправдать».

Аристава объясняет, почему не введен НДС на сельхозпродукцию:

«Дух этого закона не был соблюден. Тут нет никакой политики и любое правительство будет вынуждено решать эти вопросы. Есть реальность, бюджет, долги, текущие расходы и надо находить деньги и вкладывать их в реальный сектор экономики. Если мы не будем этого делать, то эти проблемы не закончатся».

Экономист называет причину того, что этот закон не принимается:

«Я предполагаю, что это интерес банкиров, связанный с обналичиванием денежной массы. Карта «АПРА» вводилась не для того, чтобы люди стояли в очереди за зарплатой – она вводилась, чтобы вы могли ей платить за свет, за воду, за паспорт – за все. Это шаг к уменьшению налички. 24 миллиарда обналичивать – это сумасшедшие деньги. Они же зарабатывают на обналичке денег. Им надо искать другие источники доходов и главный источник доходов у банкиров – кредитование бизнеса. Но это сложно, дополнительная нагрузка – бизнес планы, контроль за реализацией, окупаемость … Но это основная их работа.  Кредиты под 24 % годовых бизнесмены не смогут погасить. Он будет работать на банк. Мы очень много говорим о привлечении инвестора – инвестор всегда смотрит на ставку Нацбанка страны, куда он идет работать. Банкиры должны понимать, куда вкладывать деньги – это их работа».

Он продолжает:

«Если вы сейчас соберете экономистов, то у всех будет разное мнение. Консолидированное мнение ученых должно быть, чтобы власть ощущала уверенность в том, что движется в правильном направлении. Цифры, которые я вижу по пиву, вину, лимонадам – четырехкратное увеличение производства. Это благодаря НДС. Да, он останавливает импорт. В России сделали 20% НДС. Почему? Не потому, чтобы казну наполнить, а для того, чтобы поддержать свое производство и своего производителя. Вот для чего это делается. Суть НДС заключается в том, что государство говорит бизнесмену, что если ты будешь производить товар, то ты потом заплатишь, после получения выручки. А если ты этот товар еще и за границу продашь, то ты вообще платить НДС не будешь. Суть в этом – государство регулятор, оно тебя направляет. Но, когда тебе государство сказало – перестань возить газировку из Краснодара, произведи ее сам, вот тут надо было дать ему кредит на создание производства.

Есть еще важный момент. Те, кто возили товар из-за границы, 1 117 предпринимателей, а производителей около 40. Конечно, защищать  меньшинство гораздо сложнее, чем большинство. И голос тех, кто возят, гораздо громче голоса тех, кто занимается производством. Но это надо вытерпеть, пережить. Когда их численность увеличится – защищать их не придется. Я посмотрю, кто им скажет: давайте закроем собственное производство и будем возить товары из-за границы. А сегодня нужна политическая воля и уверенность в том, что это правильное направление».

Изида Чаниа