– Были люди, наши люди, которые, как выяснилось потом, знали о том, что будут введены грузинские войска. Не только знали, но и ждали их. Даже кое-кому обещали должность заместителя министра обороны Грузии. Многим всякое обещали. Для меня же появление этих войск было неожиданностью. Я в это сначала не поверил. Первым о передвижении грузинской боевой техники в направлении Сухума мне сообщил глава Очамчирского района Гургулия. И когда я убедился, что они проехали Мачарский пост, я все понял.
– Каковы были ваши первые действия?
– Я поехал к российским пограничникам на “Маяк”, там был независимый аппарат ВЧ-связи. В это время в Сочи, на даче “Бочаров Ручей”, отдыхал Президент России Ельцин. Я звонил ему неоднократно, но он, к сожалению, стал недоступен. Грузинские войска были введены в Абхазию по согласованию с Ельциным.
– Владислав Григорьевич, вы тогда говорили с Шеварднадзе?
– Да, я пытался и 13, и 14 августа. Когда же до него дозвонился 14 августа, он мне сказал: “Владислав Григорьевич! Соберите Верховный Совет, я к вам приеду, и мы все решим”. Шеварднадзе, как достаточно опытный политик, хотел путем интриг и политического нажима распустить Верховный Совет и создать Госсовет, в том числе и из абхазов. Они думали так: Владислава отставим, придет местный Госсовет со своей командой. Но когда стало ясно, что это не получится, грузинские войска перешли к широкомасштабным боевым действиям.
Тогда я понял, что это война. Они думали, что мы, абхазы, разбежимся, как зайцы, но не тут-то было. В первый же день войны мы взяли танк на Красном мосту. 14 августа 1992 года стал днем начала нашей победы. И на первом ее этапе огромную роль сыграли добровольцы — наши братья с Северного Кавказа.
Из интервью Владислава Ардзинба газете «МК». 21.08.2005 г.