Выступление редактора газеты «Нужная газета» Изиды Чаниа на встрече с интеллигенцией 8.05.2014

Если смотреть на наше законодательство, закрывая глаза на реальность, то слова Анкваба произнесенные на встрече с общественностью, о том, что такой степени свободы как в Абхазии нигде нет, и что весь мир испытывает зависть от этой свободы слова, могут показаться не столь лживыми. И действительно у нас есть закон о СМИ ни в одной статье которого не предусмотрена дискриминация негосударственных СМИ; который гарантирует всем журналистам доступ на общественные мероприятия;         в котором государство гарантирует журналистам право на осуществление профессиональной деятельности, как лицам, выполняющим общественный долг.

В законе даже есть такая фраза, которая может вызвать гордость за страну: «Государство гарантирует журналисту в связи с осуществлением им профессиональной деятельности защиту его чести, достоинства, здоровья, жизни и имущества как лицу, выполняющему общественный долг».

В статье 48 закона предусмотрена ответственность за «ущемление свободы массовой информации, то есть воспрепятствование в какой бы то ни было форме, со стороны граждан, должностных лиц государственных органов и организаций, общественных объединений законной деятельности журналистов».

А «обнаружение органов, организаций, учреждений или должностей, в задачи либо функции которых входит осуществление цензуры массовой информации, — влечет немедленное прекращение их финансирования и ликвидацию в порядке, предусмотренном законодательством Республики Абхазия»

У нас есть еще один закон о праве на доступ к информации, который подтверждает уже на уровне простых людей – граждан страны, такой простор для получения информации, что действительно, не весь мир, но некоторые страны постсоветского пространства могли бы и позавидовать.

Но парадокс заключается именно в том, что когда Анкваб произносил эти слова на встрече с общественность, его охрана вышвыривала за пределы кабмина журналистов. Тех самых, которым закон гарантирует право на получение информации, разрешает присутствовать в местах скопления людей, даже при чрезвычайных ситуациях и т.д. И при наличии вот такого, вполне сносного законодательства в области свободы слова мы оказались в ситуации, когда можем говорить, что в стране установлена цензура.

За примерами далеко ходить не надо – мы узнаем о новостях в Абхазии из «Эхо Кавказа» или Фейсбука, в то время как в государственном бюджете очень нехило финансируются государственные СМИ.

И что мы имеем в результате того, что на встречу общественности с Анквабом, были допущены только государственные СМИ?

Мы имеем информационный провал. Государство лишило население доступа к информации. В течение двух дней громадный коллектив АГТРК не может осуществить свои прямые функциональные обязанности – предоставить информацию населению, так как это прописано в законе своевременно, объективно, достоверно. То есть речь идет о том, что наше государство, вернее Анкваб отдав приказ о недопущении СМИ на данную встречу, нарушил закон – во-первых лишив население информации,

– во вторых дискриминировав негосударственные СМИ

-ив третьих вынудив госохрану выполнять несвойственные для нее функции.

В законе об охране высших органов госвласти не прописано «воспрепятствование журналистам в осуществлении их профессиональной деятельности», и уж тем более в законе не прописано, что указания госохране может давать управление информации при президенте То есть мы возвращаемся как раз к той статье закона о СМИ, которая предусматривает ликвидацию органов или должностей, которые воспрепятствовали журналистам в выполнении наших обязанностей.

Но закон законом, а президент президентом. Справедливости ради надо сказать, что всем главам государства вот эта общественная наша функция дается нелегко. В моей 20- летней редакторской практике было многое – но ни при первом, ни при втором президенте мне не обворовывали офисы, не жгли машину, не вышвыривали меня и моих корреспондентов с массовых мероприятий.

Никакие аргументы вроде приглашены не приглашены не имеют отношения к тому что произошло Обязанность пресс-службы не приглашать, а сообщать нам о намеченном мероприятии.

Это не корпоративная вечеринка, на которую требуется приглашение. Функции пресс-службы поставить журналистов в известность, огласить им тему и план мероприятий. Все. Нас не надо приглашать – нам надо сообщать о событиях. Мы сами решим интересно это нашему зрителю или читателю.

Журналисты в Дрезденскую галерею и Лувр проходят по пресс-картам и никто нас не спрашивает, государственные мы или негосударственные. Но вот на посещение общественного мероприятия в собственной стране мы должны получить разрешение Анкваба.

И как это называется, если не цензура? Как называется, когда глава государства покрывает своих сторонников избивших Темура Курбанова, за то, что он задал вопрос Анквабу?

Как называется, когда фактическим руководителем главного информационного источника страны становится пресс-секретарь президента? Как называется, когда глава государства запрещает чиновникам давать интервью и предоставлять информацию отдельным СМИ?

Конечно это цензура, а никакие не ее признаки. Самая настоящая оголтелая и неприкрытая. А осуществление цензуры – это преступление, не прореагировав на которое мы докатимся до того, что к нам по ночам будут на воронке приезжать.

И в завершении своего выступления я хочу все же выразить свое отношение к требованиям, которые были предъявлены оппозицией. Я считаю нелогичными, требования об отставке правительства. Проблема у нас не в Лакербая, Ашуба, Ирадяне или Делба и даже не главах администраций – проблема в президенте, который не выдержал тех полномочий, которыми наделен. И требовать надо отставки президента, потому что он нарушает законы.