Верховный суд по делу Астамура Отырба против ЦИК и окружной избирательной комиссией №19 о признании выборов по округу недействительными на последнем своем заседании 7 июня принял решение о проведении экспертизы. Экспертам предстоит ответить на вопрос: вскрывался ли мешок с бюллетенями и документацией по выборам после того, как он был запакован в округе?
Анзор Смыр, руководитель предвыборного штаба Астамура Отырба, рассказал о нарушениях на выборах:
– Выборы проходили в спокойной обстановке до того момента, как начались манипуляции во время подсчета голосов.
Я хочу отметить, что, к сожалению, наш закон очень серьезно ограничивает наблюдателей, делает их бесправными во время выборов. Понятно, почему у нас такой закон, но в этом причина всех проблем, возникающих на выборах.
Первый сигнал о нарушениях поступил из села Куланурхуа. В результате перепалки, которая возникла между двумя наблюдателями от Гунба и Отырба из-за того, что председатель избирательной комиссии Смыр часть бюллетеней в количестве 35 штук признал недействительными. Со слов нашего наблюдателя, 4 бюллетеня были недействительными, а все остальные можно было рассмотреть. Я не говорю, что все 35 избирателей, бюллетени которых были признаны недействительными, голосовали за Отырба или за Гунба. Но члены комиссии их не рассмотрели, собрали в кучу, свернули и отправили в окружную комиссию. Об этом мы узнали позже, когда сам факт уже свершился.
Второй тревожный сигнал поступил из села Приморское. Там очень странно раскладывали бюллетени. Они дали примерно 20 бюллетеней на обозрение, а потом признали недействительными 64 бюллетеня, которые, по мнению нашего наблюдателя, подлежали более тщательному рассмотрению. И все потому, что предварительный результат их устраивал, мы понимаем это.
По этим двум сигналам мы приехали в окружную комиссию. Мешок еще не был собран и запакован. Но, если говорить честно, вся комиссия представляла интересы одной из сторон, она вся была однородная, кроме села Абгархук. Когда мы обратились с просьбой пересмотреть результаты по селам Куланурхуа и Приморское, они приняли это в штыки. Пока с нами вел словесную перепалку член ЦИК Роман Герия, председатель округа заполнял мешок и запечатывал его, не реагируя на наши требования. Они нам сказали, что наше заявление будут рассматривать в ЦИКе.
Но мы увидели, что они, несмотря на то, что мешок еще не закрыт, не хотят пойти нам навстречу и рассмотреть эти 99 бюллетеней, на что хватило бы 15 минут. Мы люди взрослые, многое в жизни повидали, не такие вопросы решали, когда мы увидели, как они препятствовали нашему законному требованию пересчитать две пачки бюллетеней, мы, ночью созвали свой предвыборный штаб. Вот тогда пошла более серьезная информация.
По селу Аацы принято было 600 бюллетеней по акту. Члены комиссии и наблюдатели расписались, а в 8 часов вечера, когда участок был закрыт, бюллетеней оказалось 599. На недостаток одного бюллетеня никто не отреагировал: ни окружная комиссия, ни ЦИК. Хотя, это – грубейшее нарушение.
В селе Мцара по акту участковой комиссией было принято 220 бюллетеней. А после закрытия участка и подсчета бюллетеней их оказалось на один больше – 221. Очевидно, «сбежавший» из села Аацы бюллетень обрел «политическое убежище» в с. Мцара. Погашенных бюллетеней должно было быть 74, а их оказалось 75. Конечно, это большое нарушение, и наш наблюдатель десять раз пересчитал – было 75. Он вышел, чтобы позвонить нам, но когда вернулся, все было запаковано. А в протокол было вписано 74 бюллетеня.
Голосование по-ачандарски
– Но самая интересная информация поступила из села Ачандара. Мы знаем, что треть села проголосовала за Отырба, у нас там есть свой электорат, который нам сообщал о нарушениях. Число избирателей, голосовавших вне избирательного участка, составило 71 человек. Это около 15 процентов. Возможно ли было обойти такое количество людей в сельских условиях, не нарушая Закон о выборах, в течение дня? На выездном голосовании избирательную комиссию представляла Джениа, а наблюдатель от штаба Гунба был Даур Куркунава.
На выездном голосовании члены комиссии заходили в дома без урны – это письменно подтвердили 8 избирателей: Аджба, Чамагуа, Сагариа и другие.
Далее, в «голосовании» приняла участие Абгаджава Ламара, которая в этот день находилась в Сухуме на стационарном лечении в Республиканской больнице. Больница подтверждает это.
Таким же образом «проголосовала» Малиа Ламара, которая проживает в селе Приморское, и в это день никуда не выезжала.
В голосовании приняли участие Царгуш Феня и Царгуш Валя, лежачие больные, которые находятся у своих родственников в г. Гудаута.
В голосовании «приняла участие» Ахба Хикуа 1925 года рождения, которая находится у своего сына в г. Сухум.
Возникает вопрос: кто же голосовал за Абгаджава, Малия, Царгуш, Ахба и других? Член комиссии Джениа или наблюдатель Куркунава? Нам известно также, что в выездном голосовании приняли участие 12 человек, которые не прописаны в с. Ачандара.
Мы выявили случаи и двойного голосования. Люди, которые голосовали на дому, параллельно голосовали и на участке.
Когда избирателя вносят в список голосующих на дому, то в основном списке должна быть сделана пометка об этом. Это нужно для того, чтобы человек дважды не голосовал. Однако, двойное голосование имело место. Они не делали эту пометку и использовали ее, как нишу для манипуляций. Сначала мы думали, что это случайность, ошибка, но когда просмотрели внимательно документы, поняли, что это обычная практика специально обученных людей. В результате выборочной проверки мы выявили только по двум селам, восемь таких случаев. Думаю, что полноту информации мы получим после вскрытия мешка. Вот таким был метод голосования по-ачандарски.
Суд не заинтересован в установлении истины
– Суд частично удовлетворил ходатайство адвоката Абгаджава, и мешок с избирательными бюллетенями был представлен в зал суда на обозрение. Участники процесса увидели, как «опечатан» мешок. Когда крестьяне идут на мельницу, они более тщательно закрывают мешок с кукурузой. Мешок опечатан ненадлежащим образом, при таком опечатывании его можно открывать и закрывать сколько угодно раз без особого труда.
На последнем заседании суда, когда адвокат Отырба обратился с ходатайством о вскрытии мешка, адвокат председателя окружной комиссии Авидзба в своем выступлении сказал следующее: «В ходе судебного разбирательства показания Смыр были опровергнуты свидетелями», имея ввиду председателей участковых комиссий Ачандара, Мцара, Куланурхуа и Аацы. То есть, адвокат Авидзба выставил меня лжесвидетелем в зале суда. И председательствующий судья промолчал, хотя должен был поднять меня и задать вопросы для устранения противоречий. Из чего я делаю вывод: суд не устраивает установление истины.
Кто опроверг меня? Председатель участковой комиссии с. Ачандара, который не знал, каким образом проводилось выездное голосование у него на избирательном участке? На вопрос адвоката Абгаджава: «Были ли на вашем участке нарушения на выездном голосовании, в частности, голосование без урны?» Он ответил дословно: «В народе говорят, что имело место, но письменно ко мне не обращались».
О чем он не знал? О том, что в его отчий дом, к его родному дяде вошли без урны? Сам Аджба подал нам заявление по факту нарушения его избирательных прав. С такими заявлениями к нам обратились 8 избирателей. О чем он не знал? Что у него проголосовало 12 не прописанных в селе человек? Или он не знал, что избиратели Малиа, Ахба, Царгуш и Царгуш не находятся на территории избирательного участка? Получается, что его показания противопоставили моим показаниям.
Или же показания председателя аацинского избирательного участка, который на просьбу адвоката Л.Р. Абгаджава объяснить нехватку одного бюллетеня на участке, ответил следующим образом: «Откроете мешок, там всё на месте».
Или участок в селе Приморское, где из выборов устроили цирк Шапито?
А, может быть, верить председателю Мцарской комиссии, который в суде говорит, что «погашенных бюллетеней было 75, но мы остановились на 74»?
Как, исходя из вышеизложенного, можно было опровергнуть мои показания? Или это клевета? Вопрос к суду.
Складывается впечатление, что профессиональные судьи, которые призваны сопоставлять факты и делать выводы, потеряли разум. Как иначе они могли без надлежащего реагирования оставить факт нехватки одного бюллетеня в с. Аацы и появление его в с. Мцара?
Если кто-то не понимает, что это означает, поясню. Это самый грязный и самый эффективный трюк из избирательных технологий, который называется «карусель». Это диктат и тотальный контроль над выборами, когда готовый заполненный бюллетень бросается в урну, а чистый неиспользованный бюллетень выносится из участка, чтобы заполнить его «как надо» и передать следующему голосующему, и так по кругу.
Не зря этот метод был использован в армянском селе, там проще диктовать свои условия.
На просьбу адвоката Абгаджава пояснить суду, где и как хранится мешок с бюллетенями и есть ли доступ к нему посторонних лиц, гарантируется ли сохранность мешка? Представитель ЦИК ответил, что мешок с бюллетенями находится в отдельной комнате, и ключи находятся только у председателя ЦИКа.
А по нашим сведениям, комната, где находились мешки с бюллетенями, не была опечатана, и председатель ЦИК, уезжая в командировку в г. Цхинвал, оставил ключи в общем доступе. Можно ли говорить о гарантии сохранности и целостности мешка в этом случае?
Мы хотим знать правду
– И в чем, вообще, проблема? Мы во-время обратились в окружную комиссию с требованием рассмотреть и решить возникшие вопросы на месте в округе, а они нам предложили обратиться в ЦИК. Теперь суд направил материалы на экспертизу на предмет несанкционированного вскрытия мешка. И все это длится уже три месяца. Вместо того, чтобы вскрыть мешок, установить истину и проанализировать его содержимое, нас голословно обвиняют в суде во лжесвидетельстве и тянут время. Мы не говорим, что Гунба проиграл, а Отырба выиграл. Мы говорим, что хотим знать правду. Откройте мешок и докажите нам это! Выиграл Гунба, мы его поздравим и уйдем. Выиграл Отырба, извольте признать это. Мы правильно подходим к решению этого вопроса, а они прикрываются статьей 15, которая говорит, что нельзя вскрывать мешок. Когда идет дождь, ты зонтом прикрываешь голову, но дождь же от этого не перестает идти?
Я в советское время был народным заседателям, но такого обезличивания судейских функций не видел. Они ждут, что мы столкнемся? Нет, мы не имеем ничего против гунбовцев, мы имеем претензии к избирательной комиссии.
Я рассказал о том, что лежит на поверхности. Но у нас еще есть и другая информация, которую мы будем перепроверять, в том числе и о том, что было после вскрытия мешка. Мы этого добьемся любой ценой. А по завершению процесса с некоторыми членами вышеназванных комиссии и наблюдателями будет жёсткий и серьёзный разговор: по какому праву они так действовали? Какими законами они руководствовались? Безнаказанным ничего не останется .
Это общее решение нашей команды и наших избирателей.
