Кандидат в депутаты Народного Собрания – Парламента Республики Абхазия Астамур Отырба считает, что во время выборов имели место серьезные нарушения повлиявшие на итоги. Астамур Отырба единственный кандидат, который впервые в истории нашей страны пытается опротестовать итоги выборов в судебном порядке.
Отырба баллотировался по 19 избирательному округу и прошел во второй тур вместе с действующим депутатом парламента Дмитрием Гунба. Из 3 627 избирателей участие во втором туре приняли 2 727. По данным ЦИК за Отырба проголосовало 1 225 человек, за Гунба – 1 239 человек. 264 бюллетеня были признаны недействительными. О том, как проходили выборы и почему Отырба пытается оспорить решение окружной комиссии и ЦИК он рассказал в интервью корреспонденту «НГ».
— Астамур, почему вы сомневаетесь в результатах выборов?
— Мы проводил выборы честно, часто встречались с избирателями. Все три месяца мы занимались только выборами. Мы знали предварительные результаты, знали какой должен быть расклад голосов на выходе. По сути дела, мы провели для себя некий «экзитпул» прежде чем начать предвыборную кампанию, поэтому мы знали примерный расклад уже накануне выборов.
Своим основным соперником мы считали кандидата от власти, а власть поддерживала кандидата Авидзба и этот кандидат и его команда проводили достаточно серьезную работу, его 650 голосов не могли нас не удивить, это не соответствовало полученным нами в ходе предварительной работы данным. Но между нами, кандидатами, был договор о том, что будем вести себя корректно, по закону и наглеть не будем. Мы старались, чтобы и наши наблюдатели вели себя корректно.
Между первым и вторым туром мы занимались недоработками и за это время, сделали очень большую работу, практически мы со всеми пообщались, кто нас не услышал в первом туре, сняли все разногласия, недочеты.
И вот, что интересно – во втором туре, примерно в 16 00, в приморский участок приехал некто Губаз, представившийся нашим наблюдателям, как представитель ЦИК, который давал окружной комиссии указания какие бюллетени засчитывать, а какие нет, и это касалось только нас. Когда дело дошло до подсчета бюллетеней, у нас возникли существенные претензии. Тут начались манипуляции с так называемыми испорченными бюллетенями – ловкость рук и никакого мошенничества, как говорят. Те бюллетени, которые могли бы быть признаны действительными, они все были признаны недействительными. И все касалось только почему-то нашей стороны.
— Ваши наблюдатели присутствовали при подсчете?
Да, безусловно. были споры. На все возражения наших наблюдателей, члены комиссий отвечали, что по окончанию подсчета, все претензии будут рассмотрены. Мы не допустили драки и когда пришли в окружную избирательную комиссию мы сказали главе окружной комиссии Авидзба и представителю ЦИК Герия: «давайте по закону, в присутствии нас, вызывайте участковые комиссии, вскроем там, где у нас есть подозрения. Потому что почти 10% испорченных бюллетеней. Это же абсурд!
Но мы получили категорический отказ. И вскоре стало ясно, почему председатель окружной комиссии и представитель ЦИК, так себя вели. Мы понимали, что в подсчетах что-то не то. Первые сводные цифры пришли – мы были впереди, но потом пришли уточненные, уже без наших наблюдателей, соответственно не в нашу пользу.
— Они что считали несколько раз?
Я думаю, что даже не два раза, явно. Это видно и по протоколам, которые не соответствуют тем, которые были выданы на руки нашим наблюдателям. В трех протоколах цифры не бьются. К тому же есть несоответствие между количеством выданных бюллетеней и количеством бюллетеней в ящике. В Аацинском участке не хватает 1 бюллетеня, в другом 1 бюллетень лишний. А в третьем участке вообще непонятная история с 16 бюллетенями, они то ли испорчены, то ли их вообще не существует. В общем, цифры не сходятся по протоколам пока на трех участках.
-Но как это могло произойти – ведь наблюдатели от штабов присутствуют при подсчете?
— Наши наблюдатели говорят так: Подсчитали, выгнали за порог. А дальше они переписали протоколы, сидели в школе в Аацы и переписывали.
— То есть протоколы, которые были выданы вашим наблюдателям и протоколы, которые поступили в ЦИК, не соответствуют друг другу?
— Вот это мы и хотели проверить и теперь обращаемся в суд, так как окружная комиссия и ЦИК нам отказали в этом. И мы не знаем, какие протоколы поступили в ЦИК и что в этих мешках происходит.
— То есть вы просто хотите развеять свои сомнения?
— Конечно. Мы не говорим о том, что мы победили. Мы хотим знать и у нас есть на это право — мы честно проиграли, или кто-то решил так грязно нас обмануть.
На наш взгляд, если у наших соперников, у ЦИК нет проблем, нет ничего, что могло бы их скомпрометировать, то почему нельзя было предоставить нам возможность удостовериться в этом? Мы бы могли спокойно пересчитать все бюллетени. Но раз такая позиция, мы хотим официально вскрыть мешки и убедиться в том, что мы проиграли или нас пытаются обмануть. Других требований у нас нет.
— То есть у вас претензии только к окружной комиссии?
— И к участковой. Аацинская комиссия — они на этапе оформления конечных документов вели себя безобразно. Мало того, что они незаконно отказали нам в пересчете, так еще отправили мешок с бюллетенями с людьми, которые там находится, не могли. Есть свидетели, что один из наблюдателей Дмитрия Гунба Лесик Цукба был в сопровождении. Там же почему-то оказался и представитель ЦИК Рома Герия. Мы не доверяем этим людям, так как они были заинтересованными лицами, как и председатель окружной комиссии Авидзба. Эту троицу мои избиратели застали на трассе, напротив поста ГАИ в Приморском, когда они, открыв багажник машины, проводили какие-то манипуляции с мешком. Проезжая мимо я это увидел, но даже и не подумал, что такое возможно. Но люди, которые ехали за мной, остановились и спросили, чем они заняты. Они были застуканы с открытым мешком! Последовали объяснения: мы хотели мешок в другую машину переложить. У нас топлива нет в машине. Повернули ключ — полбака топлива. На этой машине они благополучно приехали в Сухум. И мешок не был запечатан в соответствие с законом.
— С чем вы пришли в суд?
— Мы собрали пакет документов, которые говорят о нарушениях. В основном это копии наших протоколов, письма избирателей, жалобы избирателей к примеру о том, что по селу Ачандара люди, не имеющие отношение к избирательной комиссии, ходили без урны. Мы перечислили в своем исковом заявлении все нарушения, которые мы зафиксировали.
— А против кого иск?
— Иск мы подали против ЦИК. Окружных и участковых комиссий уже нет, они расформированы, и судиться мы можем только с ЦИК, который в свою очередь также, как окружные и участковые комиссии, нам отказал в требовании о пересчете бюллетеней. Надо разобраться в «испорченных» бюллетенях, которых оказалось почти 10%. У нас есть основания полагать, что часть наших бюллетеней была посчитана в пользу оппонента. Мы считаем, что у нас есть основания полагать, что комиссии работали с такой установкой. У нас только одно требование – пересчитать бюллетени.
Мы, кстати, обратились в ЦИК с письмом, чтобы на время судебного расследования ЦИК не признавал Гунба депутатом, но нам и в этом отказали, ссылаясь на несовершенство закона. Мы не имеем ничего против Гунба, мы хотим убедиться в правильности подсчета и в законности принятого решения. Это не моя прихоть, мы и наши избиратели хотим знать работали ли комиссии в соответствии с законам или нарушения все таки были. Я считаю, что такой прецедент нам нужен – работники комиссий и ЦИК должны знать, что результаты их деятельности могут быть перепроверены. Чтобы не получалось по-сталински – не важно, как голосуют, важно, кто считает.
